Последняя часть рассказа о Старом Киркино, которой, как я и угрожала накануне, пришлось принять в себя всё, чему не нашлось места ранее, а также котиков, собачек и поля. Давненько я не постила котиков, собачек и поля. Вы тоже по ним уже соскучились, наверно.



Начнём заканчивать мы с Тайги. Тайга рыжая и зевает - в общем, заслужила.





Кстати, о котиках. Однажды мне приснилась урчащая кошка. Я проснулась, а урчание никуда не исчезло. Оказалось, это урчит в желудке у Альфония.



Муся всё ещё страдает (наслаждается) гигантоманией.
Как-то я набирала в вёдра воду из колодца. Проходившая мимо Муся узнала в вёдрах свою мисочку и бросилась пить. Пьёт, пьёт, а воды меньше всё не становится и не становится. Муся переводит дыхание, начинает пить с удвоенной энергией, а количество воды всё равно не меняется. У Муси расширяются глаза, она пьёт изо всех своих сил, а вода, наоборот, начинает прибывать... в общем, я чуть не свела бедную кисоньку с ума.



Гуси иногда выходили тусить прямо перед нашим домом. Если собаки орали, а потом вдруг замолчали, - значит, скорее всего, смотрят кино про гусей.



Хоро бежит (не такая уж частая картина на самом деле).
Есть у неё странный пунктик - она ненавидит возвращаться домой. Каждый вечер я загоняю собак с привязи домой. Альфония я просто отстёгиваю, и он летит со всех ног куда надо, на таком энтузиазме (время ужинать, его любимое время!), что несколько раз отрывал занавеску, которая висит в дверном проёме, чтобы не летели комары. Риния тоже можно просто отстегнуть, и он сам вернётся в дом.
А с Хорцом такое не прокатит. Хоро надо отстегнуть, взять за шлейку и вести. У самого крыльца она всегда пытается невозмутимо свернуть к кошачьему дому, делая вид, что так и надо. В дверь её приходится втаскивать чуть ли не силой.



Нечто похожее всегда происходит на прогулках - чем ближе к дому, тем медленнее становится её шаг. Ещё смешнее в шлейке: когда у неё есть настроение, Хоро прекрасно бежит, но стоит нам поехать по направлению к дому, даже по незнакомой дороге, даже если перед нами едет кто-нибудь ещё, - она пристраивается рядом с велосипедом, и никакие ухищрения не смогут заставить её не то что натянуть потяг, но даже просто бежать впереди.



Это как бы дракон (справа), который выдохнул пламя.



Кубическое рагу из кабачка а-ля Старое Киркино.



Никто из собак столько не валялся, сколько валялась Хорец. Никто из собак так не вонял, как воняла Хорец. Селективная парфюмерия - её выбор.



Тем временем, кажется, во внешнем мире наступила осень. У нас-то, как обычно, всё стояло зелёным до последнего, так что сложно было определить. Разве что темно становилось всё раньше и раньше. Бывало, особенно в дождь, я выходила вечером с собаками в такой темноте, что собак на других концах поводков уже не видела, шла туда, куда они меня вели, и успешно возвращалась домой только благодаря тому, что Альфоний хотел ужинать.



Мы пошли на рыбалку, несправедливо привязанная вне досягательства пруда Хоро возмущённо вопит.



Вид с другой стороны. К месту, где мы сели рыбачить, ведёт едва заметная тропинка в высоких зарослях травы, а потом ещё надо проползать под упавшей ветлой. Очень уютненько.



Здоровенный лоснящийся ворон.



Облачка.





Хорец не захотела мне позировать с физалисом, она хотела жрать сливу. Сливу, кстати, первым из собак в этом месте нашёл Рин. Это было, когда слива была ещё зелёная и невкусная, поэтому он её приносил, но не ел, а только обладал, ни с кем не делился и гордился собой.



Тот самый столб.



Обои с Игоревичем на случай, если вы всю жизнь мечтали об обоях с Игоревичем.



В кои-то веки мы выехали кататься в солнечную погоду, поэтому столб я старательно сняла со всех сторон миллион раз. Хорошие получились фотографии. Выкладывать я их, конечно, не буду.



Другой день, другое место, но снова красивые облачка, как тут удержаться.







Кстати, в тот день мы наконец-то доехали до другой стороны леса по той самой дороге, которую я не могла найти, и там было так красиво (солнце, жёлтые поля, голубое небо, разноцветные деревья, вот это всё), что я даже не стала пытаться это сфотографировать, всё равно бы не получилось. Поэтому вот забор.



Уже четвёртый день как забываю написать, что после того, как сошла клубника, собаки переключились на яблоки. Вообще-то год был не яблочный, у нас плодоносило по-человечески всего одно дерево, а на остальных было по два-три яблока. Зато дикие яблони все были просто усеяны плодами, какие-то из них были размером с черешню, некоторые - здоровенные, и, как ни странно, совсем несъедобных среди них было не очень много, максимум - пресные, а так можно было найти яблочко на любой вкус.
Альфоний лузгал мелкие яблочки как семечки, а крупные брал с собой как сухой паёк. Поскольку яблоки (как и всё остальное, впрочем) он может поглощать в неограниченных количествах, ограничивала его я, чтобы не пришлось водить его ночью на улицу. Однажды я подобрала яблоко, которое не стала есть Хоро, и бросила его в кусты, чтобы оно не досталось Альфонсу. Вместо кустов я попала в стоящую рядом машину, в машине диким голосом взвыла на всю деревню сигнализация, а яблоко, отрикошетив, улетело прямо в пасть Альфонию. Так я научилась использовать мусорку.



Вообще собаки в этом году вели себя гораздо лучше, чем я ожидала (кроме Хоро, Хоро вела себя именно так, как я от неё и ожидала. Хоть кто-то оправдал мои ожидания!). Раз как-то я даже подумала, что пацаны очень давно не дрались, и решила их за это наградить. Прихожу из сада с яблочками, а эти два дебила сцепились и мочут друг друга.



Где-то на этом месте Игоревич, приезжавший к нам в отпуск, уехал, и, как Газманов, забрал с собой все ясные дни. Дожди сменялись другими дождями, и даже когда их не было, небо всё равно оставалось затянуто тучами. Большую часть времени мы куковали в доме и скучали.
В магазине не продают ничего, кроме печенья "Лакомка".



Пока шли дожди и делать было особо нечего, мы сушили бесконечные яблоки. Я как-то пошла относить сушилку в другой дом на второй этаж, и папа мне вслед сказал: только там дверь на второй этаж закрыта, не забудь её потом обратно закрыть. Поднимаюсь по лестнице, медленно и аккуратно, чтобы наполненные сушилки не выронить, и думаю: не забыть закрыть дверь, не забудь закрыть дверь... и тут головой об эту самую дверь со всей дури БДЫЩ, аж все кошки в доме сбежались посмотреть.
Вообще моей голове в этот раз не очень везло. Я ещё однажды ударила себя случайно топором по голове (бывает такое, когда слишком сильно размахиваешься, пока рубишь), на следующий день рассказала Игоревичу о том, что я теперь и Раскольников, и старуха-процентщица в одном лице, пока мы с ним что-то корчевали. Игоревич выслушал и минуты через две тоже случайно ударил себя топором по голове.
Какая-то у меня прям кизумоногатари история боевых ранений получилась. Вообще-то я это всё написала, потому что это было довольно смешно (по крайней мере мне так казалось, может, конечно, слишком много билась головой...). На самом деле всё было совсем не так страшно, как кажется. А ещё меня собаки в этот раз ни разу не уронили, вот.



Для человека с паранойей, или с зашкаливающей фантазией, или, ещё лучше и с тем, и с другим, нет ничего увлекательнее обычного ночного похода в деревенский туалет.
Несколько лет назад я по пути из туалета время от времени замечала, как на бугре, прямо там, где находится кладбище, по ночам светит какой-то фонарь. Кому и зачем может прийти в голову в полночь приехать на кладбище и зажигать там свет? Ну точно какие-то сатанисты. Я жила с этой мыслью очень долго, она меня почему-то полностью устраивала, и только в этом году до меня наконец дошло, что это была луна.



Несколько раз бабушка жаловалась, что не могла спать, потому что всю ночь кто-то пел песни женским голосом. Никто не придавал этому особого значения, потому что та же бабушка ещё утверждала, что у папы вместо одной ноги протез, пока однажды я не траванулась и не была вынуждена по этому поводу полночи бродить до туалета и обратно (в принципе, обратно ходить смысла было мало, но я вообще в ту ночь не была эталоном здравомыслия). Когда в первый раз я вышла даже не на улицу, а просто из комнаты, я сразу услышала пение. Пели, как оказалось, лисы, и в ночной тишине их вопли, похожие на что-то среднее между лаем и мяуканьем, раздавались так громко, словно они сидели не за оврагом, а прямо перед домом. Вообще любые крики в ночной тишине создают весьма своеобразную атмосферу, особенно если не знать их источников. Короче, аккомпанемент у моих ночных походов был достойный, лучше и придумать нельзя, наверное.
Кстати, раз уж я всё равно начала эту тему, деревенский туалет - вообще классная вещь, когда дома всё время кто-то есть, а тебе хочется побыть в одиночестве. Просто приходишь туда и сидишь в блаженном одиночестве. Ты и сорок человек комаров.



Тучи развеялись только в октябре, как раз примерно тогда же, когда ударили первые заморозки.
Традиционная ледяная крышка с Мусиной мисочки, Альфоний традиционно снимает пробу.



Какие-то грибы. Грибы у нас растут на любой вкус, но мы их на всякий случай все не едим. В этом году мы по радио услышали, что существует суперский гриб чесночник, но как он выглядит, по радио не показывали, так что с тех пор все незнакомые грибы мы тщательно обнюхивали в надежде на запах чеснока. Больше всего на чесночник, как он выглядит в гугле, были похожи ужасно красивые грибы, которые я не успела сфотографировать, потому что мы нечаянно снесли их дровами.



В один прекрасный день из недр сада раздался совершенно дикий звук непонятного происхождения. Из дома тут же выбежала Муся и с утробным рычанием напряжённо уставилась куда-то туда. Я тоже посмотрела в сад и через несколько секунд вдруг увидела, как там друг за другом кругами бегают два абсолютно одинаковых рыже-белых кота. Наверное, выясняли, кто из них настоящий, а кто клон. Совершенно психоделическое зрелище. Коты под Мусино рычание сделали кругов пять и внезапно разбежались в разные стороны.
Вот это один из них. Или, может, третий. Допускаю также, что это кошка, потому что оно мне не представилось.



Ходит вокруг меня и орёт (оно орало всё время каждый раз, что я его видела).



Уже незадолго до отъезда мы с папой скатались до Волшуты. Ехать было ужасно тяжело, потому что ветер всю дорогу дул нам навстречу. Вот тут папа мне что-то говорит, а я его даже и не слышу.



В Волшуте опять новая табличка.





В этом году трактора распахали поля так, что половина дорог, по которым я обычно катаюсь, превратилась в дороги с односторонним движением. Когда сухо, там ещё можно разъехаться по полю, а в грязь, наверно, водители движущихся навстречу друг другу автомобилей выходят и с помощью "камень-ножницы-бумаги" решают, кто из них попятится назад, чтобы пропустить второго.
О том, что сама дорога больше похожа на тёрку, я уже даже не говорю, это норма. Но папе всё нипочём, потому что его везёт Альфоний.



После заморозков как-то очень резко потеплело. Однажды утром мы вышли к полю, а оно всё белое от росы.







Пока снимала росу, вдруг заметила, что деревья сзади нас все оранжевые... но солнце светило собакам в глаза, и я не стала над ними издеваться.



В день отъезда собаки на прощание загнали Тайгу на дерево.



Её это не очень смутило.



А потом, к вящей радости женщины, с готовностью погрузились в машину, и больше до самой Москвы ни Риния, ни Хоро я не видела, только торчащую голову Альфонса с выпученными глазами.
Риний не печальный и не несчастный, он просто сразу застолбил себе лучшее место в углу.



Как обычно, в день отъезда светило солнце, было тепло и вообще природа всячески намекала, что зря мы едем в это гиблое место. Я спохватилась, что уже октябрь, а у меня толком нет фотографий осени, и попыталась это хоть как-то возместить прямо по дороге.







На этом заканчивается история о деревне этого года. Спасибо всем, кто прошёл вместе с нами этот длинный путь в четыре поста (да и тем, кто отсеялся по дороге, тоже спасибо, вы по крайней мере попытались), спасибо за комментарии, внимание, интерес и всё такое прочее. Надеюсь, вы получили от этого не меньше удовольствия, чем я, когда это всё писала.