На последнюю часть традиционно ушли все куски текстов, которые не удалось вставить раньше, поэтому если она кажется вам хаотичной, то на самом деле вам не кажется.
Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.



Тем временем ударили первые заморозки, и по утрам стало возможно наслаждаться изморозью и отсутствием клещей.



Картинка со звуком.



Крышка с мусиной мисочки.



Другое утро, уже потеплее.





Если вы ещё не заметили, на самом деле собаки мне нужны, чтобы заполнять пустое пространство на пейзажах.



Морковку собаки получали за то, что катали меня на велосипеде (спасибо погоде, не очень-то часто).



После дождей моя любимая дорога всё никак не могла достаточно просохнуть, но меня довели истеричные вопли бездельничающей Хорошо, поэтому я запрягла их с Альфонием и поехала кататься по другому маршруту, ужасно неудобному, но по крайней мере более-менее сухому. Мы очень бодро, с воплями, стартовали, пробежали два метра, отделяющие нас от машины, не погрузились в багажник, и женщина заметно растерялась. Дальше она по большей части тоже бежала так, словно делала нам с Альфонием огромное одолжение. Трасса была абсолютно инфернальная: тот самый мостик через плотину, преодолевать который надо отдельно от велосипеда, если хочешь жить; адовые кочки, кусты по бокам, очень тяжёлые подъёмы по мягкой траве и такой же мягкой земле, ну хоть сухо, и на том спасибо. Обратно мы летели с такой умопомрачительной скоростью, что заскучавший Альфоний на бегу (!) поймал и сожрал мышь. В общем, за эти пять километров сильнее всех устала я.



Риний незадолго до этого ночью зачем-то сожрал пахнущий колбасой целлофановый пакет, что вообще-то было совершенно не в его духе, поэтому я оставила с ним сидеть дома двух человек, специально несколько раз повторив им про необходимость уделять собаченьке внимание и её нездоровое пристрастие к целлюлозе. Через полчаса, вернувшись домой, я обнаружила на своей кровати огрызки моего пакета, ранее лежащего на верхней полке. Не знаю, как Рин туда вообще дотянулся даже с кровати (на которую, конечно, собакам нельзя). Оба надзирателя божились, что заглядывали в комнату каждые пять минут, и Риний всё время оказывался мирно лежащим под дверью, словно никуда и не уходил.



Бесит, когда уходишь в чистое поле от вот этого всего, а там тоже рекламные баннеры.



Тем временем к нам приехал Игоревич (которого я ни разу толком не сфоткала, ведь он не собака), и мне наконец-то было кого заставить кидать собакам мячики, чтобы они бежали туда, куда мне надо, пока я фоткаю.





Снимаю фото выше.



После продолжительных дождей собаки стали возвращаться с утренних копательных прогулок особенно красивыми, только посмотрите на эти ласты. К вечеру каким-то образом полностью очищались.



Перед ужином, когда я вывожу собак пописать, я обязательно дохожу с ними до поля, чтобы посмотреть на закат. Низкий рост и скудное собачье зрение не позволяют Альфонию наслаждаться пейзажами, поэтому он совершенно не понимает прикола хождения на такие дальние расстояния. В конце рабочего дня - когда он уже побегал в шлейке, сходил погулять, и больше ничего интересного не предвидится, - ему положено идти есть и спать. А мы вместо этого постоянно опять куда-то идём. Всю дорогу Альфонс ничего не копает, просто шагает рядом и поминутно заглядывает мне в глаза. И когда в конце маршрута я наконец-то командую долгожданное "обратно", Альфоний мгновенно разворачивается и бегом бежит к дому - с ним еще приходится бороться, чтобы он не тянул поводок.



Хоро, наоборот, домой ходить не любит, даже когда там ужин. Чем ближе дом, тем больше у неё появляется неотложных дел. Например, постоять и посмотреть вдаль. Или цветочек вот понюхать. Или просто сесть посидеть (так далеко ходили, устала).



Иногда я назло Альфонию просто стояла в поле, как он всегда делает по утрам, и не шла домой, чтобы он понял мою боль (он не понимал, но я испытывала мстительное удовлетворение).



Аэродинамичный Риний.



На ночь я всегда закрываю входную дверь на крючок. Не потому что боюсь, что меня украдут, а потому что Хоро умеет открывает внутреннюю дверь, когда ей надо. Все зиждется только на том, что обычно ей не надо, она наоборот весь день рвётся с воплями с улицы в дом, лежать в лежаке.



Классно с плохим зрением, шла мимо крыльца - поздоровалась с Мусей, сидящей на её обычном месте.



У настоящей Муси глаза лезут на лоб от такого.



Гуси уже валят отсюда, а мы всё ещё нет.



Мы бы никогда их не заметили, если бы они не орали на всю округу в полёте.



Опять едем куда-то. Все хотят смотреть в моё окно.



Однажды утром (поздним, половина девятого) вышла погулять с собаками. Слоёное небо, облака, похожие на горы, нежный утренний свет, ни ветерка - и абсолютная тишина, словно вся деревня разом вымерла. Только через час вдруг подул ветер, и словно пошло остановленное время: вышло солнце, запели петухи, раздались голоса соседей.
На фото, правда, другое утро, в то у меня с собой фотоаппарата не было.





Рогоз на пруду.



Не смогли отказать себе в удовольствии его распотрошить.



Мост через Кердь в Покровском. Изрядно изменился с тех пор, как я снимала его в прошлый раз семь лет назад.



Женщина, разумеется, тут же отправилась в свободное плавание, хотя мы хором уговаривали её этого не делать. Риний, в свою очередь, нашёл на берегу вы-не-хотите-знать-что, радостно его наелся и после этого был отправлен в плавание принудительно. Следующие фото сделаны от силы двадцать минут спустя - как видите, уже практически сухой.





Альфоний плавать не хотел, Альфоний молодец.



Когда наконец-то разрешили перестать поддаваться гравитации.



Мы уже почти дошли до нашей деревни, как вдруг по посадке прямо мимо нас промчался заяц, и собаки сошли с ума. Вот фото заката, который мы пропустили, пока стояли и ждали, когда все успокоятся. Даже спустя минут десять собаки взволнованно поскуливали - мол, давай, бежим скорее, ещё успеем догнать!
Кстати, ещё в Покровском папа видел лису, которую, конечно, сфоткать тоже не успел. Хорошо, что хоть собаки её не заметили (они на тот момент были заняты тем, что унюхали кабанов и хотели бежать к ним).



Уже незадолго до моего отъезда мы вдруг решили зайти в местный лес (не знаю, почему мы не ходили туда раньше). Прошли двадцать метров, потом перед нами проскакала косуля, которую не разглядел никто, кроме меня, и только после этого собаки что-то учуяли (не факт, что косулю) и опять вбесились. Альфония этот запах так завёл, что я даже не смогла отвлечь его едой - такого с ним никогда ещё не случалось. Пришлось разворачиваться и идти обратно.



Вообще-то, когда Альфоний впадает в истерику, он обычно через десять минут уже забывает, почему он, собственно, орёт, и с ним вполне можно иметь дело. Но Риний не забывает ничего никогда, и, хотя он и не ведёт себя так придурошно, просто взволнованно скулит, его скулёж заводит Альфонса, и всё начинается заново. Так мы входим в порочный цикл (под осуждающим взглядом Хоро, которая уже давно на всё забила и занимается своими делами).



Сделали круг через Новое Киркино (да, здесь и такое есть). Это у них там пруд.
Коровы, которых они ещё никогда не встречали так близко, собак почему-то взбудоражили не столь сильно. Видимо, размер имеет значение.



И последняя фотка, сделанная накануне отъезда.



Как раз тогда, когда я собралась возвращаться в Москву, сломалась хвалёная машинка с гигантским багажником, пришлось ехать на джимнике, выкинув из него задние сиденья, чтобы сложить туда и вещи, и собак одновременно. Всё пространство заняла вальяжно раскинувшаяся Хоро, а скрюченные пацаны всю дорогу скромно жались к стенам и друг к другу.



На этом заканчивается очередное путешествие в Старое Киркино. Спасибо, что составили нам компанию, и не забудьте взять у Альфония квест!